АХ: Если мы возьмем наследие Бигеева, в этой сфере мы можем увидеть несколько направлений его трудов, но самое важное направление – это изучение Корана и вопросы фикха. Я не говорю, что остальные направления его работы не столь значимые, но эти, в особенности сегодня в силу того, что я и сам занимаюсь толкованиями, самые сильные и большие его работы. Возвращаемся к Корану. Муса Джаруллович отучившись за границей в 1904 г. Возвращается на родину, в Россию. В 1905 г. издается написанная им книга “Коръән hәм мөсхәфләр тарихы”. Это была его первая книга, она была написана на арабском и издана в Санкт-Петербурге, это не толстая книга, но вынесенные в эту книгу мысли имели такое огромное значение, что в Египте Рашид Рида напечатал ее в своем журнале “Альманнар”. Т.е. своим первым же произведением Мусса Джаруллович обратил на себя внимание влиятельнейших прогрессивных мыслителей исламского мира. И с этого первого произведения, и до конца его дней, Коран становится лейтмотивом его наследия. Вот его первая книга, как я уже сказал, о Коране, и в 1947,1948,1949 гг., а он умер в 1949 г., как мы знаем, даже в последние годы его жизни в одном из издаваемых в Турции журналов, печаталась статья Мусы Джарулловича, посвященная Корану. Т.е. пока он был жив, его первое произведение было посвящено Корану и последнее тоже. Поэтому не стоит удивляться, если я скажу, что тема Корана в наследии Мусы Бигеева стояла на первом месте. Также мы знаем, что в 1912 г. Муса Джаруллович закончил перевод Корана на татарский язык. Татарским языком мы это называем уж в общем, это не сегодняшний татарский язык, это был язык, который могли понять и жители Османской империи. Это не был чистый османский язык, Бигеев старался свои произведения сделать понятными как для всех живущих в России тюрков-мусульман, так и для тех, кто знал османский язык.
З: Ну в это время была своего рода мода, движение на сближение татарского языка и османского. Многие наши деятели, интеллектуалы хорошо знали османский и, наверное, поэтому на этом языке и старался писать Муса Бигеев.
АХ: Да, я тоже так думаю. Чтобы было понятно мусульманам, проживающим в этих государствах. Вот этот перевод в 1912 г. был готов к печати, была даже договоренность с типографией в Казани о стоимости издания и количестве тиража в 5000 экземпляров, все уже было устроено, однако священнослужители, муллы, которые были привязаны к прошлому, мы их называем кадимистами противостояли этому. Они считали, что Коран нельзя переводить на татарский, вот такие узкомыслящие, скудоумные муллы написали муфтию в Оренбургское магометанское духовное собрание жалобу на Бигеева, собрали подписи и муфтий своей фетвой запретил издание этого перевода. Вот вам и фетва. Возможно, это не была фетва, но то, что вышло из уст муфтия было циркулярным. Все издания получили письма, в которых звучал запрет на печать этого перевода. Очень жаль и обидно, что перевод Корана Мусы Джарулловича до сих пор не найден. Потом, возвращаясь к теме Корана, в наследии Мусы Бигеева, какое произведение не возьми, приводятся аяты из Корана. Как это понимать? Конечно, если это религиозная книга, там обязательно должны быть аяты из Корана, но отличие работ Мусы Бигеева в том, что он не дает толкования аятов Корана так, как это было принято в тафсире, он толковал их по-своему.
З: Во всяком случае, разве не было тафсира в те времена?
АХ: Тафсир был, но знаете, что... это нужно объяснить. В нашей мусульманской культуре, мусульманину можно открыть Коран и прочитать его с благословения. Об этом пишет и Бигеев, народ принимает Коран как священную книгу, прочитав которую можно стать благочестивым. Но то, что написано в книге, простой народ не понимает. Чтобы понять, что написано в Коране, ему нужно очень постараться и выучить арабский, однако даже в этом случае, чтение Корана запрещено, это очень странное явление, но это действительно так. Чтение Корана запрещено, ты должен читать толкования корана, так как если ты учился в медресе или где-то еще, тебя будут учить: “Ты не сможешь понять Коран правильно, его правильно понимали только древние богословы, они свое понимание собрали в толкованиях, поэтому ты должен их и читать”. Таким образом они отделяют народ от Корана. А в толкованиях, как я уже говорил, Бигеев видел самый большой вред исламскому миру. Если кто-то был неудовлетворен чтением только толкований и решал прочитать сам Коран, то таких людей пугали выдуманным хадисом. Вот сейчас я немного отступлю с нашей темы, но я должен сказать. Вот вы упоминали ученого Закира Кадыйри, который провел большую работу по анализу хадисов и в результате он пришел к выводу, что 90% хадисов были ложными. Есть хадисы, которые совсем уж выдуманные. Вот если вернемся снова к Бигееву, людям был предложен вот такой хадис. Т.е. его идея звучит так: если кто-нибудь откроет Коран, прочитает его и поймет его по-своему, то он приготовит для себя отдельное место в аду” – вот такой хадис был распространен среди народа. Таким образом, это было сделано для того, чтобы человек не читал сам Коран, чтобы напугать его. Это ведь целенаправленно проведенная диверсия, т.к. в Коране Аллах говорит, что эту книгу он предоставляет каждому, всем народам. А у нас тут получается, что у простого человека нет права читать эту книгу. Правду говоря, это очень страшное дело. Вот Бигеев перевел Коран не по этим толкованиям, он давал свои собственные объяснения каждому аяту. Вот это еще одна особенность Бигеева в отношении Корана. У него, как я уже сказал, было произведение, посвященное Корану, которое издавалось в Турции вплоть до его смерти. В нем он объясняет причины возникновения сур аятов, их мудрость. Короче говоря, он написал к каждой суре связку, он написал это для народа, для народа Турции, который в силу принудительных обстоятельств отдалялся от религии. Он создает очень толстую книгу, но, к сожалению, она до сих пор не найдена. Из этой книги переводились и печатались отрывки в Турции. Я бы еще вот что сказал о Коране. Муса Джаруллович переиздавал древние книги о Коране, которые были написаны очень образованными богословами прошлого в разных концах исламского мира, например, в Андалусии. Эти книги выпали из внимания общественности и народ потерял память о них, а Бигеев возрождал их/напоминал о них. Например, в Казани с 1907 г. было издано несколько таких книг, посвященных Корану. Одна-две книги имама Шатыйби, первая по его фикху, а вторая по Корану, а также изданы книги и других авторов на эту тему. Цель Бигеева была в том, чтобы приблизить Коран к народу, а народ к Корану. Т.е. он хотел предложить шакирдам, муллам, ученым настоящий Коран, не свои мысли, а мысли забытых богословов, он возвращал им их наследие. Это еще одна особенность. А вот еще, мы знаем, что в 1923 г. Муса Джаруллович был арестован и одна из причин его ареста были его отношения с турецкими посланниками. В это время он жил в Ташкенте, а сюда в 1921 из Турции приехала делегация парламента, в это время Советское правительство в лице большевиков были в тесном сотрудничестве с Турецким правительством.
З: Речь вроде как идет о жизни Исмет паши?
АХ: Говоря об именах, Муса Джарулла здесь принимал участие и встречался с Суиссалы.
З: Исмаил Суиссалы?
АХ: Он встречается с Суиссалы и подает ему свое обращение, чтобы его услышали в турецком парламенте. То есть в этом обращении Муса Бигеев хочет дать свои советы турецким парламентариям. Это отдельный вопрос, на котором я сейчас не остановлюсь. Но когда его арестовали, вместе с другими обвинениями на него повесили, я читал протоколы допросов, там ему задают вопрос: “какое вы право имели встречаться с дипломатом другой страны?”, на что Бигеев ответил: “я, будучи представителем всех мусульман России, взял на себя эту ответственность”, на что его спросили: “а с чего вы взяли на себя ответственность говорить от всех мусульман?”, на что Бигеев ответил: “так как я лучше всех знаю Коран!”.
З: Удивительно. Я впервые слышу об этом факте. До этого не слышала.
АХ: Эти протоколы написаны на русском и там это звучит так: “потому что я лучше всех знаю Коран!”. Я сперва удивился, с одной стороны это будто бы хвастовство, но с другой стороны, на тебя заведено дело, ведется допрос, ты арестован, разве тут есть дело до хвастовства? Нет, это действительно была объективная реальность. Я это услышал у Камиля хазрата Самигуллина, муфтия духовного собрания. Он когда со мной разговаривал, а наш муфтий учился в Турции и там тоже слышал о Бигееве, вот из его уст я впервый раз услышал эту связку. Муса Джаруллович Бигеев знал десять Кыраатов Корана. Эти десять кыраатов он преподавал в Мекке арабам. Там, наверное, были не только арабы, но и другие мусульмане. Однако он человек, обучавший мусульман, ученых, кыраатам Корана в Мекке. Остановимся на том, что такое кырааты Корана. Кырааты Корана – это метод прочтения Корана. У каждого кыраата есть своя особенность. Кырааты связаны со сподвижниками прорка Мухаммеда. Вот как они услышали Коран, как они обучили своих учеников прочтению, вот метод чтения каждого сподвижника имел свои особенности. Эти особенности дошли до нас неизменными. Не связанные с Меккой произношения слов. Я вот знал в исламском мире только семь кыраатов и среди народа распространено знание только об этих семи кыраатах. О десяти кыраатах я не знал бы, если бы Камиль хазрат мне об этом не рассказал. Оказывается, было десять кыраатов. Муса Бигеев был не просто знатоком кыраатов, он был на уровне их преподавания. Любой бы мог этому обучать, если бы смог собрать аудиторию, но и не ко всякому соберется народ послушать, а значит у Бигеева была аудитория, которая с открытым ртом, позабыв о всем мирском слушала 10 кыраатов от Бигеева. Т.е. когда Бигеев говорил, что он лучше всех знал Коран, он говорил правду. Это не было хвастовством. Это вот еще одна особенность наследия Бигеева в отношении Корана.
З: Вы очень красиво объяснили связь Корана и Мусы Бигеева, Айдар Гарифутдинович. Не могли бы вы рассказать о сегодняшних толкованиях Корана среди татар, о переводах, о вашей деятельности в этой сфере.
АХ: Я все же буду вынужден вернуться снова к Бигееву. Я забыл сказать кое-что о Коране и наследие Мусы Бигеева. В 1909 году Муса Джаруллович был в Казани, и он объявил, что нашёл в казанских изданиях Корана ошибки. Кадимисты подняли огромный шум, они начали говорить много против Бигеева. Короче говоря, покой покидает народ. И в этих условиях, чтобы остановить распри, Юныс бай собирает в своем доме комиссию. Т.е. он предоставляет свой дом любому желающему, кто хотел, тот мог зайти, скажем священнослужители, шакирды. Два раза состоялось это собрание в феврале 1909 г. и собрало оно около 300 человек. В центре был этот вопрос. Муса Джаруллович объяснил свою точку зрения и в результате участники собрания были вынуждены принять его аргументы. Об этих спорах и беседах был написан очень хороший репортаж Сагитом Рамеевым, которая называется “тасхыйф рәсм хат Көрән”, т.е. исправление написания Корана. Аргументы Бигеева были не просто приняты, а даже была организована специальная комиссия священнослужителей в Казани, которая выделила все ошибки, на которые указал Бигеев и обнаружили более 60 ошибок. По результатам они выпустили специальное постановление и отправили его в самые разные точки исламского мира. И в Каир, и в Индию, т.е. казанское издание было широко распространено в те времена. Поэтому это постановление уезжает даже в Египет. Тут нужно понимать, что вообще казанское издание делало в Египте. Дело в том, что Казань была не просто столицей Татарстана, но она была еще и центром распространения Корана, она играла самую большую роль из четырех городов. Коран возник в Мекке, был прочитан в Каире, написан в Стамбуле и печатался в Казани. Вот такая цепь выстраивается. Вот такое интересное событие произошло в 1909 году, и оно очень красиво связано с сегодняшним днем, так как тот же Камиль хазрат Самигуллин, организовал издание казанского Корана в Билгисаяре. В 2017-2018 г. в Казани было напечатано казанское издание Корана. Там ошибки, найденные Бигеевым и Марджани, все исправлены. Т.е. написание казанского корана не совпадало с Кораном Османа. Вот об этом говорил Бигеев.
З: Вы говорите о Коране, варианте Османа?
АХ: Да, речь об этом идет. Т.е. написание каждого слова было подведено под этот Коран и должно именно так и писаться. И получившиеся ошибки не совпадали написанию Корана Османа. Я сперва думал, что это типографические ошибки, а нет, это ошибки, возникшие при наборе Корана в типографии, что и испортило османское написание Корана. Вот по словам Бигеева было обнаружено 62-63 ошибки. Марджани начал эту работу, он тоже видел эти ошибки. И вот, в эти годы, издали исправленный вариант в Казани.
З: Какое отношение показал исламский мир к этому изданию?
АХ: Я не могу вам сказать, не следил. Совсем ничего не могу сказать. Но этот новый, исправленный Коран у меня есть, мне его муфтий подарил. Это очень красивое издание, очень удобно читать. Особенность казанского издания была в том, что он набирался доступным шрифтом. Коран, набранный в других странах, тяжело читается нами, а вот Казанское издание можно отправить в любую точку исламского мира и там его смогут прочитать. Он написан легко читаемой графикой.
З: А каково Ваше мнение о тафсирах и переводах на татарский язык, используемых в настоящее время мусульманами, татарами-мусульманами?
АХ: в настоящее время у нас издаются древние толкования, в том числе толкования, написанные татарскими богословами, и в переводах. Переводы вышли вот у Исаева, его нашел Альфрид Бустанов, есть перевод Батуллы. Здесь уже надо иметь ввиду, что Батулла не религиозный деятель, а Исаев религиозный деятель, во всяком случае, он был муфтием еще в советское время. Другие переводы на татарский язык сейчас я не могу вспомнить, в основном вспоминаются толкования. Но я считаю, что в этих переводах допущены ошибки, допущенные в этих переводах с древнейших времен, потому что переводчики все равно смотрят на толкование, и в этом случае ошибки кочуют из одного перевода в другой и из-за этого возникает одна очень странная ситуация. Для перевода Корана обращаются к тафсиру. Сам Коран не переводят. Я говорю это, потому что я сам с очень близким другом, Айратом Бахтияровым тринадцать лет переводил Коран, который и опубликовали, это двухтомник, написанный на арабском языке с транслитерацией и дословным литературным переводом. Это перевод на русский язык, но не близкий к Корану. Благодаря этой работе, участию я хорошо знаю эту проблему, в переводе Корана много ошибок, это не только переводы на татарский, но и на русский язык. Они переходят от одного перевода к другому. При желании могу привести примеры, так как этот вопрос у меня на уме. С этой точки зрения, в настоящее время в руках татарского народа нет правильного перевода Корана на татарский язык.
Что касается моих взглядов, то я бы сказал, что ось ислама, элемент, выполняющий ось ислама, был вычеркнут из толкования, из-за неправильно сделанных переводов, из-за этих толкований, и этот элемент называется “метемпсихоз”, или переселение душ, короче говоря, тема реинкарнации вычеркнута из ислама. А эта тема есть в Коране, она там ярко выделяется и кричит.
И в связи с этой темой я понял, почему людей так старательно отворачивают от Корана. Было сделано так, что существовавшая в Коране тема реинкарнации и другие мысли не дошли до народных масс, чтобы они оставались в этом заблуждении, чтобы они не знали истины. Это-то, что происходило в каждой религии. Пророки, которые принесли эти факты, вознесли их – не вечны. Они уходят из этого мира, и религия остается в руках богословов, которые вертят ею как хотят. Это отлично видно на примере реинкарнации.
Вот это мой собственный опыт, и если в настоящее время в татарской религиозной среде существует теологическая мысль, то она много ли, мало ли, была выявлена и описана в моей книге. Те, кто прочитал эту книгу мне сказали, что у татар еще есть татарская философия. Правильнее назвать это религиозной философией. Например, тот же Рабит Батулла, прочитав мою книгу написал рецензию, где отметил, что эта книга должна обсуждаться на телевидении, радио, в печати, о ней должна идти речь. Также он сказал, что эта книга на сегодняшний день является единственной из того, что можно прочитать о татарской религиозной мысли. Вот такую оценку он мне дал.
З: это очень высокая оценка, Айдар Гарифутдинович. Как общество отнеслось к вашей книге?
АХ: Эта книга не дошла до общественности.
З: Почему?
АХ: Во-первых, я издал ее на собственные средства, 50 штук, куда это может распространиться? Поэтому предложение Батуллы осталось висеть в воздухе, оно было сказано, но не осуществлено. А наш журналист, Рашид Минхаж, пытавшийся осуществить эту идею, сказал мне, что эту книгу надо показать народу. Он дал эту книгу двум хазратам, один из которых через пару дней принес книгу обратно и отказался принимать участие в каких-либо спорах, по поводу содержимого книги, не знаю почему. А в руках второго книга потерялась. Вот такие вот итоги.
З: Сейчас же время интернета. Опубликуйте в интернете, на мой взгляд, число ваших читателей увеличится.
АХ: Я человек родившийся в прошлом тысячелетии и поэтому мои отношения с интернетом не очень хорошие. Если у меня будут помощники, которые скажут, Айдар абый, давайте опубликуем вашу книгу в интернете, я бы с радостью это сделал. На сегодняшний день я перевожу эту книгу та русский, если суждено, издам ее на русском языке.
З: Аминь. А вот к вопросу об арабском языке. К сожалению, из-за незнания арабского языка и невозможности его свободного использования, невежество распространяется среди татар. Мне хотелось бы услышать Ваше мнение о том, как надо преподавать арабский язык, где можно преподавать, как можно преподавать, о языке проповедей в мечетях.
АХ: Иногда я слушаю проповеди наших хазратов, говорящих по-татарски. Говорят очень красиво, радуют, но они все также говорят о том, о чем говорилось уже тысячу лет, ничего нового. Однажды, много лет назад, я ходил в одну из мечетей на пятничные молитвы. Долгое время, не меньше года я ходил. У хазрата всегда в руках была тетрадь, по которой он произносил проповедь, и через год я увидел, как он начал ту же тетрадь заново! Рядом с тобой кипит мир, кипят политические события, появляются и исчезают страны, неужели у тебя нет более актуальных тем для обращения к народу, которые были бы взяты из этой жизни и которые можно было бы вынести на проповедь?! Во-первых, предлагать такую проповедь — это оскорбление народа, а во-вторых, слушать такую проповедь — это не знать себе цену, быть нечестным. То есть ты пришел в мечеть и, если ты слушал, ты бы сказал: “Стой-ка, ты уже говорил это в прошлом году”. То есть это палка о двух концах, который бьет и в голову тому, кто произносит такие проповеди, и в голову тому, кто посещает мечеть, потому что они были невнимательными. Проповедь она должна быть яркой, она должна вдохновлять людей. И такие имамы есть, но обычно больше тех, кто рассказывает сказки.
З: Айдар Гарифутдинович, за интересную, насыщенную беседу я выражаю искреннюю признательность и желаю вам дальнейших творческих успехов, новых научных открытий. Желаю вам много трудов, много читателей, надеюсь, что такие встречи продолжатся, также я благодарю и наших слушателей.
АХ: Зульфина ханум, большое вам спасибо за то, что пригласили меня на такую передачу, на такую беседу, за то, что дали возможность выступить перед публикой. Пусть вам будет суждено работать и добиваться результатов. Желаю здоровья и нашим слушателям.